Был Игорь порядочным мужчиной — Таню никогда не обижал. И даже жениться обещал однажды — когда в мире поспокойнее станет. А она взяла да ушла предательски.
А ведь он с собакой её однажды в непогоду добровольно гулять отправился. И денег дал под товарищеский процент — когда машина у Тани сломалась, корыто старое. И многое, многое другое для нее делал.
С подружками языками о глупостях чесать не запрещал, в выборе одежды не ограничивал. Хочешь, Таня, в юбке на службу чапай, а хочешь — в платье с руками открытыми.
А она — ушла. На прощание сказала равнодушно: “Полюбила другого и счастья вам, Игорь, в жизни личной”. И такого себе взамен выбрала кадра, что страшно на него смотреть.
Игорь специально у подъезда Таниного караулил. Спрятался в кустах и караулил. Похож этот мужик на Шрека из мультиков. Огромный, морда глупая. Лоб низкий. Как у неандертальца. Небось, начнет Таня с ним про литературу беседовать. А он ей в ответ “ы-ы” мукнет.
А она и тому рада. И нос такой у избранника, что можно им огород вспахать. А из носа волосы торчат веером. Веера Игорь не рассмотрел, но был уверен, что есть у избранника Таниного такое украшение. Явный негодяй тут или даже альфонс. А она не замечает очевидного.
И даже поплакал тогда Игорь в кустах. Поронял слезы на круглый живот. “Чего, — думал с горечью, — надо-то ей было? Ведь положительный я человек. И образование есть, и не негодяй по типу личности. А вот же — предпочла чудище лесное с волосьями из рубильника”.
И можно, конечно, Игоря понять. Ты, получается, человеку все отдал. И время своей бесценной жизни, и чувство нужности предоставил. И даже жениться обещал. А человек к австралопитеку уходит. И назад не просится. Слушает “ы-ы” и не морщится. А даже наоборот. Любой бы расстроился в такой ситуации.
И ведь не в первый раз у Игоря подобное в жизни случается. Был он в школьную пору влюбленный в одну Лидочку. Смотрел на Лидочку и вздыхал. Ходил следом за ней и сопел украдкой. Иногда из ладошки потной карамельку осмеливался преподнести.
А Лидочка Игоря не замечала совершенно. Он пухленький был и робкий. Она по спортсмену Пронькину сохла. Десятикласснику с большими кулаками и мордой такой, будто топором ее папа с мамой Пронькина мастерили. И дрался он, и учился посредственно. И с другими девочками прогуливался нагло.
Сохла, сохла Лидочка. И даже замуж за него потом вышла. Пронькин моряком был и увез Лидочку куда-то на край земли. Небось, сейчас она на кулак насморк мотает, мучается и жалеет о неверном выборе. Так и надо ей. Не разглядела счастливого билета.
И пошел Игорь поискать утешения к старшему товарищу. Олега тоже женщина вероломно бросила. Жила у Олега, пользовалась машиной стиральной, ванной и электрической плитой почти полгода.
За коммуналку даже платила не всегда регулярно. А потом тоже какого-то денисовца на работе встретила. И была такова. Сапоги свои и шубу не забрала у Олега — так быстро унеслась навстречу новому чувству. А Олег Игоря послушал пару минут. И все сразу понял.
— Я, — сказал товарищ, — теорию одну про женщин придумал. И кажется мне, что туда ученым рыть надо, чтобы институт семейный возродить. Очень простое объяснение разыскал. Почему тетки от хороших мужчин к абы кому бегут. Это в них голос предков бродит. Бродит и поведением ихним руководит.
— Возможно, — Игорь задумчиво ответил, — Танька тоже часто будто прислушивалась к чему-то. Сидим мы, едим борщ, к примеру. Я сала с горчицей затребую. А она будто не слышит. Будто даже отсутствует. Сидит вороной полоротой. Пока не гаркнешь. Тут уж среагирует вяленько. Подаст горчицу. И снова в анабиоз падает. Голоса, видать, слушает.
— Вот-вот, — товарищ палец указательный поднял, — оно это и есть. Голос предков там по ушам ей ездит. Кем предки-то Танькины были? Но тут особо гадать и не нужно. Наверняка, в деревне жили. Аграрная ведь страна была у нас.
И алкоголь лакали ее предки мужского рода наверняка. Или еще какими были — бабниками там или дебоширами. Коней воровали. Или овес. В лаптях на сене валялись беззаботно. Жен своих лупили под настроение.
Не зря ведь люди выдумали: любовь зла, полюбишь и козла. Хорошо это крылатое выражения в мою теорию укладывается. Вот голос, получается, и зовет Таньку подобное в популяции искать. Негодяя пьющего в лаптях.
А с хорошими мужчинами ей не по пути, выходит. Ты знаешь кто родичи у нее? Батя кто там по профессии? Щас мы быстренько Танькину психологию раскидаем.
— Вроде, — Игорь хмыкнул, — инженер там батя. Непьющий, вроде как. Но кто ж его знает. — А это все равно, — Олег ответил, — что инженер. Там поглубже рыть надо. Пятое и десятое поколение предков ворошить. Где-то там явно дебошир гулящий притаился. Вот он на подсознание Таньке и давит. Требует искать чудище брутальное.
Найдет она искомое, замуж выйдет, детей нарожает. И живет с чудовищем — слезы льет и всем жалуется. Коли сбежит от него, то все равно подобное же разыщет. Еще и похуже даже. Острые ощущения женщинам подавай.
Им такие как мы, приличные люди, не сдались. Скучно им с нами. Оскорблений от нас не бывает практически. Коли надо, то и ужин приготовим тетке, и дом в чистоте содержим, и цветы ей тащим без повода, и с детишками гуляем после тяжелого дня трудового, и от хулиганов всегда защитим, и зарплату отдадим без грамма сожалений.
А она все равно глазом косит на сторону. Все равно к альфонсу и бабнику сбежать мечтает. Не ценит благородство души и нашего классического воспитания.
С дерева ей обезьяну подавай. Предки ведь нашептывают. Генетика такая замешана в тетках-то. Пусть хоть и кандидат она наук — все равно голоса в ней над разумом преобладают.
— А делать-то чего, — Игорь интересуется, — нет, получается, гарантий никаких совершенно. И у каждой бабы кто-то в родне с вредными привычками водится. Как же жить тогда? Как жениться и детей заводить? Кому цветы тащить и ужины готовить? Кому зарплату отдавать? Нам, положительным мужчинам?
— А никому, — товарищ ответил, — тупик образовался. Можно, конечно, пробовать в республике Бангладеш женщину себе поискать. Или у арабов. Там люди-трезвенники с момента создания государственности. Возможно, только с ними и быть тебе, Игорь, счастливым мужчиной. С женщиными их местными, то есть.
Я-то для себя вопрос закрыл. Мне уже шестой десяток пошел. Пора о душе позаботиться. И больше близко женский пол в жизнь не пускать. А вот тебе я искренне сочувствую.
Тебе еще лет десять блуждать и по носу от теток получать. Или самому в негодяя обращаться, хоть и противно это нашей натуре. Или в Бангладеш с арабами отправляйся. И там любую выбирай безбоязненно.
И пошел Игорь домой. Идет, губами шевелит. Выбирает: негодяем ему заделаться или брачный тур предпринять. Пока к первому варианту все же склоняется. Поменее тут затрат финансовых. “Ы-ы” у зеркала репетирует теперь и волосы из носа драть совсем перестал.